Системный подход

О ГЛАВНОМ

Прежде чем перейти к обсуждению темы ВТО, необходимо остановиться на ключевых вопросах современной энергетики. Во-первых, попробуем рассмотреть роль энергетики как инфраструктурной отрасли, обеспечивающей жизнедеятельность государства и общества. Во-вторых, стоит проанализировать: почему электроэнергетика нуждается в организационном и технологическом обновлении? В-третьих, понять, почему потребитель должен быть заинтересован в успешном развитии и модернизации энергетики.

За все годы постреформенной России мы так и не поняли, чего же мы ждём от электроэнергетики. Какова её роль в современном мире? В советское время всё было понятно: действовали централизованная система управления электроэнергетикой и один управляющий субъект — Госплан, который защищал интересы потребителей, выдавал директивы инвестиционного, структурного, технологического развития. Когда страна ушла от централизованной системы и началась реформа электроэнергетики, появилось великое множество субъектов электроэнергетики — частных компаний. После ликвидации РАО ЕЭС образовалось множество объектов электроэнергетики: теперь сети у нас находятся в одном управлении, электростанции — в другом, система управления — в третьем, оборудование — в четвёртом… Какой-либо координации между этими объектами нет, каждый принимает решение исходя из своих частных интересов. Однако электроэнергетика — такая отрасль, где нельзя принимать ключевые решения без общего понимания новой роли энергетики. А роль эта состоит в инфраструктурном жизнеобеспечении страны. Для нормального существования любого общества, любого государства требуется инфраструктура: электроснабжение, транспорт, система коммуникаций. Между тем у нас сохраняется понимание электроэнергетики не как инфраструктурной, а как товаропроизводящей сферы. Дело в том, что реформаторы воспринимали электроэнергию как обычный товар, который можно купить-продать. Они не учитывали, что электроэнергию невозможно хранить, а товарные отношения между производителем и потребителем возникают только тогда, когда потребитель включает вилку в розетку и начинает получать ток. До этого момента электроэнергетические компании предоставляют услугу, которой потребитель может воспользоваться, а может не воспользоваться. Поэтому главное, что нужно сегодня — возрождать принцип системности в электроэнергетике. То есть мы должны рассматривать генерирующие источники и распределительные сети, а также нагрузку как равноправные части единой системы.

Системный принцип базируется и на том, что нельзя по разные стороны баррикад ставить производителя и потребителя электроэнергии. А они у нас не только стоят друг против друга, но ещё и постоянно вступают в конфликт — из-за тарифов, из-за невозможности свободно присоединиться к сетям и т.д.

В современных условиях хозяйственные взаимоотношения между поставщиками и потребителями электроэнергии не могут регламентироваться «сверху», то есть общий регламентирующий орган уже не нужен. Сейчас требуется совершенно новый тип отношений — мультиагентное управление. Это когда между собой взаимодействуют множество субъектов и объектов, они принимают решения с учётом субъекта верхнего уровня, который формулирует общую стратегию направления, но не даёт частных директив. Общую энергетическую политику должно формировать Минэнерго, а политику техническую — крупный субъект вроде ФСК или МРСК. При этом техническая политика электроэнергетических компаний не может идти в отрыве от такой отрасли, как энергомашиностроение.

Систему мультиагентного управления можно построить только на базе интеллектуальных энергосистем, на базе идеологии Смарт Грид. Смарт Грид нам нужна не сама по себе, не как техническая реализация, а как идеология, как сочетание множества субъектов и объектов, которые принимают самостоятельные решения, но идеологически все работают по одним принципам. Один из этих принципов заключается в том, что физический поток энергии и встречный финансовый поток должны идти по одному каналу. Нельзя отрывать одно от другого. А у нас что получается? Я, например, поставляю мощность из Иркутской системы соседям, а финансовый поток мне идёт из офшорной зоны. Финансисты пытались убедить нас в том, что потребителю важно получить мощность, а откуда поставщику придёт финансовый поток — неважно. Но ведь мы работаем не с товаром, а с услугами. И финансовые расчёты за услуги не могут быть оторваны от физического потока. Поэтому когда мы говорим о том, что требуется новая организационно-технологическая база для модернизации электроэнергетики, то подразумеваем, с одной стороны, новую организацию взаимоотношений между производителем и потребителем электроэнергии на базе мультиагентных систем, а с другой — технологические схемы, позволяющие реализовать параллельные технологические решения. В этом случае технические средства должны позволять принимать технические решения на соответствующих уровнях — на уровне регионов, систем энергоснабжения и т.д.

Третья особенность нового состояния энергетики состоит в её клиенто-ориентированности. Клиент за всё платит, значит, он должен иметь право влиять на решения энергокомпаний. Пока он этого права лишён.

О МИФАХ

Лет десять назад я начал говорить о том, что потребитель должен стать соучастником энергетического бизнеса. Тогда надо мной многие смеялись: мол, такого не может быть никогда. А сейчас появляется публичное понимание, что так и должно быть. Потребитель платит высокую цену за электроэнергию. И она может стать выше, если компании требуется провести модернизацию либо внедрить инновационные продукты. Но потребитель должен на величину роста тарифа получить часть акций энергоснабжающей компании. В этом случае он сам начнёт думать, что ему выгоднее — заплатить более высокую цену и получить дивиденды от развития энергетики или сказать: всё, больше вложений не надо. То есть рост тарифов находится под контролем не государства, а самих потребителей. Не случайно в США, например, часть акций энергокомпаний принадлежит пенсионным фондам, общественным организациям, которые контролируют затраты энергетических компаний.

Тут мы вплотную подступаем к проблематике ВТО. Есть опасения, что последствием вступления в ВТО может стать снижение конкурентоспособности отечественной продукции, поскольку якобы энергокомпании задушили российское производство высокими ценами. Но видеть корень зла неконкурентоспособности в высоких тарифах — значит искать не там, где надо. Мы провели детальный анализ и пришли к выводу: доля энерготарифов в себестоимости российской продукции (в том числе в машиностроении, приборостроении и пр.) составляет всего 3—5%. Даже в такой энергоёмкой отрасли, как металлургия, доля энергетических затрат не превышает 11—13%. А в бытовом секторе энергоёмкость составляет не более 7—8%.

Так что разговоры о том, что мы высокими тарифами задушили российскую экономику, не что иное, как миф. А значит, необходимо проанализировать все затраты крупных потребителей, чтобы понять, из чего они складываются. Видимая часть расходов — зарплата работникам, оплата за ресурсы и электроэнергию — в себестоимости продукта составляет порядка 25%. А на что уходят остальные 75%? Неясно. Это либо налоги, либо другие облагаемые затраты, либо что-то ещё. Никто комплексного анализа структуры затрат потребителя не проводил. Тем не менее это придётся сделать, особенно в условиях присоединения нашей страны к ВТО.

О ВТО

Для энергетических компаний, закупающих оборудование за рубежом, вступление России в ВТО открывает новые возможности. У них появляется возможность тратить меньше средств на ввозные пошлины, что, несомненно, важно в условиях масштабной модернизации, проводимой в электросетевом и распределительном секторах.

Для предприятий энергомашиностроения, наоборот, наступают ещё более сложные времена. Им трудно конкурировать с зарубежными разработками, а уж после вступления России в ВТО положение ещё более усложнится. Представьте: на российский рынок станет беспошлинно поступать французское, американское, немецкое, шведское оборудование, которое зачастую объективно лучше нашего.

Я часто задаю вопрос руководителям энергетических компаний: какой процент оборудования вы покупаете за рубежом и какой — у отечественных производителей? Все дружно отвечают: 75—80% поставляют российские предприятия, остальное — иностранные. Задаю тот же вопрос российским энергомашиностроителям. Отвечают, что доля отечественного оборудования в энергокомпаниях составляет только 30%. На самом деле истина где-то посредине. Думаю, соотношение где-то 50 на 50. Хотя как сказать. Нужно помнить, что существенная часть оборудования поступает к нашим энергетикам через представительства зарубежных компаний, аккредитованных в России. В целом возникает рисковая ситуация: что будем делать, если завтра Запад вдруг перестанет поставлять нам комплектующие детали? В советское время наша страна выпускала большой спектр современного оборудования. Продукция российских энергомашиностроителей была представлена в Китае, Аргентине, Индии... Сегодня ситуация меняется с большим знаком «минус». И не потому, что российские энергомашиностроительные заводы не могут больше ничего произвести, а потому что меры, подобные вступлению в ВТО, стимулируют массовое появление западного продукта на российском рынке. У западного продукта есть одно несомненное преимущество: оборудование поставляется практически в готовом виде. Монтажникам остаётся соединить блоки на площадке — и всё, через неделю всё работает. У нас же до сих пор сохраняется архаичный подход: с одного завода привозится одно оборудование в полуразобранном виде, с другого — другое, часто элементы друг другу не подходят, приходится подгонять… Избавиться от этой мороки можно, создавая хорошие инжиниринговые фирмы, которые под общий заказ будут подбирать и грамотно сочетать оборудование — как отечественное, так и импортное.

Вот ещё на что хотелось бы обратить внимание: в условиях вступления России во Всемирную торговую организацию перед отечественным энергомашиностроением открываются две перспективы — либо стать филиалами иностранных компаний, чем-то вроде сборочных производств, либо при непосредственной заинтересованности электроэнергетических компаний приступить к выпуску более качественного и технологически совершенного оборудования.

Обе перспективы связаны с сохранением либо несохранением энергетической безопасности государства. Поэтому приоритетной задачей для государства должно стать развитие собственного энергомашиностроения. Что касается непосредственно машиностроительных предприятий, то части из них не мешало бы изменить свою маркетинговую политику и проявлять больше уважения к заказчикам. Приведу пример. Одна из российских компаний, занимающаяся производством генераторов, умудрилась потерять киргизский рынок сбыта, потому что не захотела в своё время поставить в Киргизию запчасти к своим же генераторам. Киргизские энергетики были вынуждены обратиться к французам, которые заказ выполнили. Подобных фактов можно привести немало. А потом мы вздыхаем: «Ах, наше оборудование не котируется!»

У нас большой рынок. Своими заказами электроэнергетические компании могли бы стимулировать развитие не только российского энергомашиностроения, но и энергомашиностроения стран СНГ. Например, для строительства линий-миллионников, которые России просто необходимы, разумнее заказывать оборудование не в заморских компаниях, а на Запорожском трансформаторном заводе, который исторически «заточен» на это производство.

В целом вступление России в ВТО даёт повод компаниям, так или иначе связанным со сферой электроэнергетики, о многом задуматься. И это уже неплохо.

Беседовала Людмила Юдина

КОММЕНТАРИИ:

Игорь КОЖУХОВСКИЙ,
генеральный директор Агентства по прогнозированию балансов в электроэнергетике

Вступление России в ВТО было сопряжено, в числе прочих мер, с обязательством России обеспечить правильные ценовые сигналы на энергоносители и отменить субсидирование тех или иных групп потребителей за счёт необоснованно заниженных цен на электроэнергию или газ. В этой связи перед российской энергетикой встала в практическую плоскость задача избавления от перекрёстного субсидирования.

«Перекрёстка» в электроэнергетике давно уже стала одним из центральных фактосов, влияющих на рынок, реформы, потребителей. Это, пожалуй, один из самых труднорешаемых вопросов в электроэнергетике.

Суть перекрёстного субсидирования в том, что тарифы на электроэнергию для населения ограничиваются на низком, социально приемлемом уровне, а, бизнес вынужден оплачивать электроэнергию по завышенным ценам, включающим в том числе и компенсацию необоснованно низкого тарифа для населения.

Размер «перекрёстки» в России традиционно высок и составляет примерно 10 процентов от общей выручки отрасли. Потребители оплачивают в год за электроэнергию примерно 1,7 трлн рублей, при этом размер «перекрёстки» составляет около 200 млрд рублей. Эта сумма, дополнительно к естественному росту тарифов, ложится бременем на малый и средний бизнес, сдерживая его развитие и вызывая претензии потребителей к энергетикам.

Задача ухода от перекрёстного субсидирования ставилась властями всегда, были даже периоды, когда перекрёстка шла на снижение. Так, в 2001—2007 гг. темп роста цен на электроэнергию для населения опережал темпы роста цен для промышленных потребителей в 2 раза и в 2007—2008 гг. тариф для населения был выше цены для промышленности по абсолютному значению. Однако последние несколько лет характеризуются заметным ростом «перекрёстки» — правительство таким образом одной рукой защищает население от роста тарифов, а другой — нагружает бизнес, сдерживая его развитие.

Энергетики давно являются самой заинтересованной группой в ликвидации «перекрёстки». Именно из-за неё не могут быть доведены до конца базовые шаги реформы электроэнергетики — не завершается либерализация цен на электроэнергию, сохраняется искажённая конкуренция на рынке и приходится прибегать к «ручному» управлению рынком, уродуются отношения между сетевыми компаниями и потребителями — обостряется проблема «последней мили», крупные потребители, дабы минимизировать свои затраты на электроэнергию, строят собственные генерирующие мощности.

В последнем долгосрочном прогнозе Правительства РФ до 2030 года предусмотрена ликвидация перекрёстного субсидирования примерно к 2020 году. Это означает, что тарифы для населения станут выше цен на электроэнергию для промышленных потребителей. Такая ситуация вполне нормальна для всех западных стран, но совершенно необычна для нашей страны.

В России переход к ликвидации «перекрёстки» необходимо сопровождать мерами по перераспределению тарифной нагрузки с малоимущих слоёв населения на обеспеченные категории. Необходимо вводить механизм социальной нормы, позволяющий оплачивать домохозяйству фиксированный объём (например 100 кВт•ч в месяц) по фиксированному социальному тарифу, а всё, что потребляется сверх этого — по свободной рыночной цене. Необходимо срочно создать нормативно-правовую базу для такого механизма и вводить его, иначе от «перекрёстки» нам не избавиться, рыночные реформы отрасли так и останутся незавершёнными.

Александр БОЛЬШУНОВ,
председатель Совета директоров ГК «Энергоконтракт»

По нашим прогнозам, вступление в ВТО на электроэнергетической отрасли страны практически не отразится. Будучи ориентированными на внутреннее потребление, электроэнергию мы экспортируем в очень небольшом объёме и по рыночным тарифам. Поставщики, обслуживающие отрасль, на мировой рынок активно продвигаться не будут в силу разных причин: разная специфика производства работ, разные требования законодательных актов и стандартов отрасли, неполная насыщенность собственного рынка и т.д.

А в части импорта Россия смогла отстоять довольно льготные условия членства в этой организации, поэтому ввозные пошлины, за небольшим исключением, снизятся незначительно. По крайней мере в ближайшее время. Кроме того, самые авторитетные мировые производители оборудования для электроэнергетики, и, в частности, для электросетевого комплекса, например Siemens и ABB, уже давно присутствуют на российском рынке и даже имеют здесь свои производства, что сведёт к минимуму отрицательные последствия снижения пошлин.

Непосредственно по нашему направлению — средства индивидуальной защиты — также не предвидится каких-либо серьёзных изменений. Мы не только постоянно отслеживаем и анализируем появляющиеся в мире новые технологии, но и лучшие из них реализуем на своём производстве. Наша компания ведёт серьёзные собственные научные изыскания с целью совершенствования своей продукции. И опыт участия в международных мероприятиях, таких как выставки, работа в Международной электротехнической комиссии и т.д., убеждают нас в высокой конкурентоспособности отечественных защитных комплектов.